Соколиное знамя

«Хочешь, чтобы дело было ладно сделано – сам его делай, на других не перекладывай» - ворчал, бывало, Воила, пока был еще жив. И сейчас, как никогда раньше, согласен был Ждан с его ворчанием. Не отправь он степняков в засаду одних, глядишь и не ушла бы княгиня живой. Не так уж и много людей у нее было, не больше, чем самих засадников. А ведь нет, дрогнули те – отступили. Только и могут, что женщин да стариков беззубых грабастить, а как зубы булатные увидели, так их и след простыл. Даже главаря своего бросили, что раненым лежать остался.
И в этом была главная беда. Что удар мимо княгини прошел – то дело поправимое, не в этот, так в другой раз получится. Да только не будет другого раза, если пленный заговорит. А что заговорит он, Ждан и не сомневался. Раскаленное железо тому покажи, соловьем запоет, все, что знает, скажет и о чем догадывается, и нанимателя своего с головой выдаст.
А на княжеский род покушаться – это не купеческого сына прибить, здесь вирой не отделаешься. Если на собственный меч броситься успеешь, чтобы легкую смерть принять, и за то богов благодарить можно.
Да только Ждан на меч бросаться не спешил и боярина своего в Ирий торопить не собирался. Были у них еще дела и на этом свете.
А раз не им, то пленному в Ирий его печенежский была дорога. И другого выхода Векша не видел. С мертвого только боги спросить смогут, а от ножа смерть принять куда легче, чем под пытками мучиться.

В деревню Ждан пробрался еще затемно. Оставил коня в ближайшем лесочке и, местами проваливаясь едва ли не по пояс в снежные заметы, подобрался к окраинным домам. Думал, темнота его прикроет, поможет затеянное совершить и уйти даст незамеченным. Да только пока в потемках разобрался, в какой избе пленного держат и сколько людей его сторожат, светать начало.
С одной стороны, на рассвете сон самый сладкий, не каждого разбудишь. С другой, в светлую пору от погони скрыться сложнее, да и след на снегу дорогу ей не хуже путеводного клубочка укажет.
Вот только хоть и неслись по небу во весь опор златогривые Даждьбоговы кони, волоча за собой холодное зимнее солнце, возвращаться, не закончив дело, нельзя было. Не вечно будет княгиня в деревеньке сидеть, а в дороге отбить у нее пленного будет не легче, чем саму ее жизни лишить. Да и кто знает, не захочет ли она расспросить печенега раньше, чем в путь отправляться. Железо накалить ведь и в обычной печи можно.

Ледяной ветер – дыхание Морены, пронзил насквозь, обжигая холодом и вызывая тоску о теплой избе да натопленной печи. А в следующий миг сбоку скользнула серая песья тень, заставляя вздрогнуть и обернуться. Да только не пес то был – волк, верный слуга богини-Зимы, клацнул зубастой пастью, уставившись на человека. Ждан замер, глядя в горящие голодной ненавистью звериные глаза и одновременно нащупывая под плащом рукоять меча, готовый к схватке. Но волк оказался умен и, учуяв железо, скользнул прочь, ища себе добычу побеззащитнее.
А затем дверь поруба распахнулась, выпуская кметя, что внутри пленного караулил. Видать, и он заметил волка да за коней княжеских испугался, потому как держал лук на изготове и спешил в ту сторону, куда зверь побежал.
Далекий девичий вскрик дал понять, что беззащитная добыча волку таки нашлась. В душе едва успело шевельнуться желание помочь, а свист пущенной стрелы уже подсказывал, что помощники здесь и другие найдутся. Что ж, не скоро княжеский кметь вернется в поруб - пока стрелу свою найдет, пока с девицей неведомой разберется да деревню обойдет, других зверей высматривая.
Ждан невольно усмехнулся. Не иначе, сама Морена смерти печенеговой хочет и в том ему помогает, раз послала слугу своего людей княжеских отвлечь. А с такой помощницей и бояться нечего.
И с этой мыслью Векша выскользнул из-за угла поруба, со спины приближаясь к оставшемуся в одиночестве охраннику, что у входа пританцовывал, ноги замерзшие согревая.
Можно было того ножом по горлу полоснуть, да не хотелось воину его убивать. Обхватил он кметя за шею локтем, собираясь придушить того, чтобы сознание потерял, да в поруб затащить, чтобы не мешался и тревогу не поднял. А как очнется – дело уже будет сделано.