Отправлено: 17.12.11 20:51. Заголовок: "...милую ждал я, таясь в тростниках" - очередной привал, берег реки Куньи

 Отправлено: 17.12.11 22:03. Заголовок: ... - Чего кряхтишь,..

... - Чего кряхтишь, никак родить собираешься?- Ронет, проходя мимо, хлопнул Флоки по разбитому плечу, от чего тот зарычал и схватился за руку, хоть как-то силясь умерить боль, обхватившую его цепкими руками, как иная девка, вбившая в голову, что готовый взбежать по сходням навстречу товарищам воин - последний, кто встретится ей в этой жизни. Нортумбриец лишь злобно зыркнул на неосторожного, и, скрипнув зубами, повел плечом, а затем снова вернулся к своему делу.
Дело то было непростое: открыть шкатулку, которую он тягал с собою уж добрых пятнадцать лет, а сейчас не мог открыть, сколь не старался. А все потому, что не было у нее ни ключа, ни замка; то есть, конечно же, были, да вот отпереть его с его-то калеченной рукою было сейчас трудновато. И вовсе невозможно, если не знать секрета - а секрет этот хирдманн, не утерявший свое имущества ни в огне земном, ни в пучине морской, кому попало открывать не собирался.
- Иди, куда шел, а то глядишь - сам родишь невзначай,- ответ был, пожалуй, не слишком-то добродушный, но после невежества своего Ронет иного и не заслужил. И, верно, сам сознавая свою вину, пошел бы, куда сказано, если бы в дело не вмешались еще зрители.
- Иди, иди, Ронет, а то Весть нынче дурной стал, на что попало бросается. Видать, баба его не шибко-то греет, или страшна, как дупло замшелое,- со смехом проговорил один из дружинников, прибирая под своею скамьей, где неприхотливые варяги хранили свои богатства.
- Нет, росска-то его в самом соку, видал я ее: словно конь под уздой, играет да пляшет. Да, видать, поводья-то у него, увечного, ослабели, уздечка коротковата пришлась,- подхватил другой свидетель перепалки; он был оставлен дежурить на борту и, как подозревал Флоки, сам втайне досадовал на невозможность пообжиматься в какой-нибудь из следовавших за ними на лодьях девиц.
- Эй, Весть, гляди, сам не справишься, так зови, подмогну: дело-то товарищеское.

... К этим шуточкам, обычным среди мужчин, кои месяцами не видели не то что баб, а даже засохшей девы морской, Флоки давно привык, и знал два способа перебить охальников: отшутиться или же отмолчаться. Был еще, правда, третий: обложить из на пяти либо шести языках так, чтобы парни рты поразевали от изумления, да только теперь рисовать языком узоры перед побратимами было ему недосуг, да и разговаривать с ними, давая повод продолжить разговор о Чернаве, ему не слишком-то и хотелось. Поэтому нортумбриец снова принялся за свое, с упорством складывая пальцы калечной руки так, как требовал хитрый замок неизвестного мастера.
... Хитрою этой вещицей, коию открыть можно было только нажав на хозяину одному ведомые защелки, он обзавелся, равно как и многим другим, у купца в городе Миклагарде; иудей, почесывая завитые височные косы, клялся и божился, что приобрел ее у заезжего купца из страны Син, что, как говорят, немного позади христианской Святой земли, а, говоря проще - где-то на самом краю мира. И ходят там люди не о четырех головах, и не с крыльями за плечами, а очень маленького роста, видать, чтоб не сдуло с краев-то, да все, как один, с прищуренными от природы глазами, видать, потому, как залетают к ним из нижнего мира то сполохи огня, а то и сверкание вечных льдов. А еще обнеслись они, как говорят, высокой стеною, видать, чтобы ётуны не перебрались.
Чего только на белом свете не увидишь!
Было время, Флоки даже дал зарок добраться до странной страны, да пораспросить, видели ли там ледяных и огненных великанов, а может, и чего поинтереснее - да так и не добрался. И шкатулку теперь ковырял не к тому, чтобы вспомнить давно прошедшее, а чтобы обсмотреть свое добро, да снести Чернаве какой-нибудь надлежащий подарок. А то не дело - какой день женой ходит, хотя б и нареченной, а ничем еще с помолвкою не поздравил.

Наконец, пальцы согнулись как надо - чему лучник безмерно порадовался, положив себе нынче же попробовать побаловаться с луком - и крышка с легким щелчком отошла; удовлетворенно фыркнув и отбросив со влажного лба волосы, хирдманн нагнулся над сокровищницей, перебирая сложенные там безделки. Несколько гривен, подвески, доставшиеся ему в кости и почему-то завалявшиеся в заветном сундучке, словно по заказу, перстень с блескучим зеленым камнем, который при свете свеч норовил поменять цвет (говорили, дурная примета), тяжелая цепь чистого серебра, несколько разных монет из неведомых стран, связка медных пуговиц - такого добра у любого из волков моря набралось бы не помалу. Вот только большинство из них ухитрялось по горячей своей душе промотать да прогулять награбленное, а у нортумбрийца нет-нет, да падала в хитро запиравшуюся игрушку какая-нибудь заветная вещь, которой, вроде бы, ему самому и не надобно было, да жаль отдавать, словно от себя родное что отрываешь...

 Отправлено: 17.12.11 22:24. Заголовок: ... Костер под котло..

... Костер под котлом еще не успел толком прогореть, а Флоки уже вышагивал по берегу в сторону росской стоянки, в который раз радуясь тому, что люди Рысича-конунга решились сделать ее на одной с норвежцами стороне. И то, казалось бы, вместе идут, к чему рознить - однако же каждый день перед причалом, нет-нет, да оглядывался нортумбриец, не поворачивает ли кормщик руль на другую сторону реки, не придется ли до света сидючи, выглядывать на другом берегу костерки, сокрушаясь об одиноко глядящей на огонь Чернаве.
За пазухою у него лежал заветный подарок: гребень, который он выменял на далекой северной земле у рыбаря, утверждавшего, что это как ни на есть самая чистая рыбья кость,- однако же, глядя на дивную работу и хитрые завитки, похожие на иней, ложащийся по морозу на поле, в подобное едва можно было поверить. Зубцы были ровные, длинные и изогнутые, так что, кажется, нитку невозможно было продеть между ними - но волосы от них ложились тонко и гладко, делаясь как будто бы шелковыми. По спинке же, ловко вырезанные, шествовали разные дивные звери: единороги, олени, гибкие и опасные парды - и еще прочие, названия которым даже Флоки не слышал. Ветки деревьев, изображенных по краям, обрамляли все переплетающимися ветвями и цветами, каких на земле и не сыщется - словом, неизвестный мастер расстарался не на шутку и создал вещь, которую, кажется, можно было переломить двумя пальцами, и, однако, прочную и неизносимую, словно скала.

Миновав часовых, своих и росских, которые уже не удивлялись его ежевечерним прогулкам к чужому костерку, и перестали открыто зубоскалить при виде черноволосого хирдманна, он направился вдоль берега, через кусты и чащобу выглядывая Чернаву. Как-то уж так получилось, что бабочка рабводила свой костерок от остальных поодаль, то ли смущения и скромности своей ради, то ли потому, чтоб соколу ее, что подчас титуловался драным кобелем, а то и чем похуже, короче было лететь до своей любезной. Поди разбери этих баб: то бранится, да чуть ли не помелом на тебя машет - а то посмотрит так, что сердце заходится!
Но сегодня то ли Чернаве было не по душе даром окармливать нурмана, то ли глазная болезнь напала на самого Флоки - а только привычного огонька он различить не мог и уже начал тревожиться, не случилась ли беда с его нареченной женою.

 Отправлено: 17.12.11 23:07. Заголовок: Надо же, как неладно..

Надо же, как неладно все получилось...
Сначала один из гребцов, сидевший на ближнем к Чернаве с ее хозяйством весле, заявил, что пес на него злобно глядит, не тяпнул бы - а потому пускай баба своего зверя немедля привяжет!
Хоть и прошипела Чернава довольно громко что-то насчет храбрых молодцов, что при виде дворовой шавки хвост поджимают, но всерьез ссору разводить не стала, привязала Клыка на три узла на веревку к доске, что под сиденьем.
А как стали вечером на берег высаживаться, Чернава козу свою на берег выгнала. Пусть бедная животинка если и не попасется (что за пастьба на сырых местах у реки!), так хоть ноги разомнет...
Она и размяла. Что на Злыдню нашло - того Чернава не ведает, а только взмемекнула клятая скотина дурным голосом, саданула рогом в бок того, кто рядом оказался, хвост задрала да в кусты помчалась. Никто и ахнуть не успел, как скрылась коза в лесу.
Ну, кто смеется, кто бранится, кто Чернаве сочувствует - такая проруха в хозяйстве...
А сама баба сгоряча вдогон побежала. Но быстро поняла, что не догонит по кустам проворную козу. Бегом вернулась на корабль, с бранью развязала тугие узлы, отбросила веревку прочь.
- Бежим, Клык! Веди меня! Где Злыдня, где?!
Не бросать же глупую скотину на прокорм здешнему зверью!

 Отправлено: 18.12.11 00:02. Заголовок: Не то чтобы Флоки вс..

Не то чтобы Флоки всерьез тревожился, не утопили ли по пути его милую, но ведь чем леший не шутит? Известное дело, как ведьмам почет выказывают: в мешок, да в воду, и поминай как звали. Он уже и кругом обошел, и до лодей доплелся, и к воинскому, раскинутому по отдельности лагерю вышел - а нет как нет зазнобушки, не водяные ж ее взяли? Куда бы деваться Чернаве, зачем укрываться от мужа нареченного? И, что чудно, ни пса, ни козы на борту нет, уж Клык-то дал бы знать, собака - товарищ повернее иного воина будет.
Не примерещилась же, в самом-то деле красавица-травнице и ему самому, и всем другим людям, что в хирде, что в воеводиной дружине?
Уже нортумбриец совсем вознамерился плюнуть на суеверие и на насмешки, которыми всенепременно росские воины его угостят, и которых от собственных товарищей, того и гляди, не избежишь (виданное ли дело, чтобы у хитреца невеста сбежала, и не иначе с каким-нибудь дылдой в жердь высотой!), как вдруг, откуда не возьмись, долетел до него звонкий собачий лай. Словно бы услышал его тревоги верный чернавин сторож, которому, случалось, раненый чесал за мохнатым ухом, а тот терпеливо сносил, то ли жалея хворого, то ли чуя наперед, как оно все повернется между захожим человеком и хозяйкою. Заворчал, да залаял, подал знак, где искать драгоценную пропажу!

Чуть не бегом, позабыв и про мужескую гордость, и про засунутый за пазуху гребень, который запросто мог от тряски выскользнуть да потеряться, Флоки бросился по следу, поданному зверюгой. Уже по пути различил он и проломы в кустах, и следы копыт, изумляясь, как не приметил того ранее; ободрав ладони, продрался напрямки, чтобы не потерять дорогу, успеть, если потребно, на выручку к нареченной, которая, может, уже в эту минуту с белым-то светом прощается, беспутного своего ухажера проклинаючи... Баба - она ж баба и есть, кто хочет, то и обидит.

Но на сей раз напрасно переполошился Флоки: не успел отмахать и полсотни шагов, как среди деревьев различил фигуру Чернавы, живой, здоровой, держащей за рога козу,- и лаявшего Клыка, видно, почуявшего приход скорой подмоги и лаем понуждавшего ее поторопиться.
Тяжко дыша - дала о себе знать рваная рана - хирдманн направился к ним, на всякий случай вытащив нож и высматривая, что за лютый враг переполошил суженую и ее верного сторожа.

 Отправлено: 19.12.11 00:28. Заголовок: Коза билась так ярос..

Коза билась так яростно и отчаянно, словно это Чернава только что прыгнула на нее с ветвей и едва не загрызла. Хозяйка держала рогатую дуру цепко: если вырвется и снова скроется в вечереющем лесу - пропадет, бестолочь! Клык не поможет ее отыскать. Пес в ярости кидается на ствол сосны, одиноко стоящей посреди заросшей высоким кипреем старой гари. А на нижней ветви - рыже-серый ком злобы и шипения. Рысь, наверное, молодая, глупая, но от этого не менее опасная.
Обычно Чернава справлялась со Злыдней, но страх придал скотине силы.
Закричать? Позвать на помощь? Люди неподалеку... услышат...
Чернава уже почти крикнула: "Флоки!" - но поганая скотина так ее дернула, что женщина едва не упала, а дорогое имя выдохнулось почти беззвучно.
Но варяг, словно услышав, возник среди стволов на краю гари, и Чернава, почти не удивившись его появлению и поглощенная борьбой с козой, выкрикнула одно слово:
- Рысь!

 Отправлено: 19.12.11 16:07. Заголовок: Перемахнув через зам..

Перемахнув через замшелый пенек и едва не растянувшись на скользкой болотной травке, Флоки чуть в два прыжка очутился возле своей нареченной. Здоровая рука накрепко вцепилась в шершавый козий рог; Злыдня взбрыкнула, однако мужицкая хватка - не бабья, а коза - не великан Рагнар, коего в кулачном бою вшестером свалить невозможно. Потянув ее за спину, чтобы убрать неудавшуюся жертву с глаз хищника и рысь из виду отчаянно блеявшей скотины.
Саму Чернаву он поймал (хотя та и не падала) на грудь, ощущая всем телом желанный вес женского тела; правая рука, даром что сакса в бою не удержала бы, обхватила гибкий стан травницы. Вооруженный таким образом не хуже берсерка, прихватившего под один бок бараний окорок, а под второй - бочонок на добрый десяток пинт, он решительно отступил, не спуская глаз с рыси, при приближении нового врага зашипевшей словно раскаленная подкова, брошенная кузнецом для остужения в проточную воду.
Загнанный в угол (вернее, на дерево) зверь был опасен, потому как терять ему было более нечего: того и гляди - окажется на плечах. А убивать молодую, словно мечущую огненные искры лесную красавицу ему ну ой не хотелось. Почему-то некстати вспомнился описанный Чернавой кот Люб, и то, что ездит на таких вот пушистых слугах могущественная Фрейя, которую сердить он бы сейчас особенно не хотел. Мало ли, на чем вздумает отыграться, а то еще брату пожалуется...

Сделав знак Чернаве, что следует пригнуться, чтоб стать в глазах зверя не столь приметными и пугающими, он опустился на колени, увлекая за собой травницу. Мох спружинил под его весом, словно перина, взбитая неленивой рукою; на таких перинах, бывало, привечали желанного гостя чужие жены - и с них же, бывало, сгоняли его мужнины кулаки и уже скорый рассвет. Рука ушла в золотисто-зеленое кружево чуть не по локоть, не ощущая обычной для побережных мест влаги: изготовленное самим лесом ложе было сухим да добротным, нагретым солнцем не хуже того, что обкладывают зимой горячими камнями и белье для которого сушит перед очагом расторопная служанка. Нортумбриец припал к земле - как вдруг задохнулся, и как знать, от одного ли только терпкого, пьяного запаха потревоженного дерна.
Но сейчас было не до баловства. Следовало бы еще отозвать пса, чтобы дать остроухой время уйти, но, несмотря на симпатию, какую тот испытывал, казалось, к недавнему постояльцу, зеленоглазый вовсе не был уверен, что верный сторож послушается чужого голоса. Да и рогатая продолжала брыкаться, что было духу, вызывая у Флоки растущее желание самолично огреть Злыдню между рогов, невзирая на протесты хозяйки.
Конечно, ничего этого он делать не стал, а, распустив тугой пояс, удерживавший рубаху (спасибо, что штаны не на нем держались), он изладил поводок и, накинув на тощую шею скотины, принялся налаживать на другом конце петлю.
- Ты собаку-то отзови,- распорядился мужчина, между делом кинув взгляд на спасенную колдунью.- До хрипоты ж добрешется, лопоухий.

 Отправлено: 19.12.11 23:49. Заголовок: - Клык, поди сюда! С..

- Клык, поди сюда! Сюда, волчий корм! - Хозяйский окрик Чернавы перекрыл шипение рыси и лай пса.
Клык подчинился не сразу. А когда отступил к разгневанной хозяйке, сам был зверь зверем: шерсть дыбом, уши прижаты, клыки оскалены, в глазах лютая ненависть, в горле клокочет рычание. В любой миг готов, забыв о покорности, вернуться к врагу...
Чернава вывернулась из-под руки Флоки и обеими руками вцепилась в шкуру на вздыбленном загривке. Пес огрызнулся сгоряча, но Чернава бесстрашно потянула его прочь от заросшей кипреем гари.
Когда подлесок скрыл людей от звериных глаз, коза немного успокоилась: хоть и продолжала жалобно блеять, но уже не билась в руках у Флоки, покорно пошла следом.
- Дура на копытах! - прикрикнула на нее хозяйка. - Прирезать тебя на жарёху, чтоб зверью мясо не досталось! Набегалась, да? Набегалась?
И перевела взгляд на Флоки:
- Ох, храни тебя Рожаницы, наши и варяжьи! Как же ты вовремя-то... А уж я-то испугалась...
Чернава сказала это, чтобы сделать мужу приятное: во время передряги она чувствовала только ярость. Но сказала - и поняла, что в самом деле испугалась: ноги едва не подкосились, руки задрожали, в ушах зазвенело...
Усилием воли удержавшись от обморока, резко побледневшая Чернава сказала:
- Пойдем скорее к людям...

 Отправлено: 20.12.11 00:54. Заголовок: Варяг только улыбалс..

Варяг только улыбался в бороду, слушая, как бранится рассерженная Чернава: вроде и сурово, а слушать ее было, что умываться поутру ключевой водой: и зябко, да сладко, и студено, да светло. Что-то было в этом, и вправду, настолько семейственное, как будто не к лодьям словенским они шли, а возвращались к себе домой, где ждала их натопленная печь да едва снятый хлеб на столе.
Веревку, что он изладил из пояса, нурман понемногу отпускал, давая Злыдне свободного ходу; впрочем, та, как и Клык, понемногу успокоилась, не чуя более за собой опасного врага и слыша сердитый, однако знакомый голос хозяйки.
Когда травница обратилась к нему, хирдманн лишь улыбнулся, а потом, спохватившись, принялся ощупывать себя, ища припасенный гребень. Но дурнота, напавшая на нее, с перепугу ли, от пряных ли лесных да болотных запахов, не дала окончить начатое: подскочив к Чернаве (и резко дернув за поводок жалобно взмекнувшую козу), он одним духом подхватил женщину на руки и поднял, прижимая к себе, словно бы сделана она была из теплого воска.
Тяжесть ее тела, уже второй раз принятая им, но теперь уже целиком, без помех (так, верно, мать носит долгожданное дитя), была тоже на удивление знакомой, своей, ласковой. В один миг Флоки забыл думать и о потере и о оставшейся за спиной рыси, а думал и чувствовал только одно: унести ее за тридевять земель, идти бы вечность куда-то по залитой солнцем лесной поляне, и не прийти никогда и никуда.
Но... мечты мечтами, а рука о себе дала знать тут же, хоть и приходилась на нее тяжесть весьма малая; Флоки прикусил губу, превозмогая боль, но правое плечо стремительно немело, еще немного - и как бы не выронить драгоценную свою ношу.
Выход сыскался в два счета: недолго думая, нурман опустился на колени среди мха и высокой травы, то ли укладывая, то ли усаживая перед собой Чернаву на приготовленное самою природой ложе.

Злыдня, о которой он совсем забыл, тряся хиленькой бородою, ткнулась ему в спину. В раздражении Флоки отцепил от запястья ее поводок и, не долго думая, захлестнул за ближайшую ветку,- а Клыку кивнул: мол, охраняй.
Сам же вновь наклонился к словенка, тревожными, взбаламученными глазами заглядывая в ее лицо, словно бы его самого не томил недуг.
- Раздышалась, рябина моя красная? Куда торопиться-то, или тебе здесь худо?

 Отправлено: 23.12.11 21:35. Заголовок: Рябина раздышалась. ..

Рябина раздышалась. Причем раздышалась настолько, что сумела, вскочив на ноги, негромкой жаркой скороговоркой высказать свое мнение о разных бестолковых варягах, которые не думают о своих ранах - хотят, наверное, чтоб швы разошлись, баб тяжеленных на руках таскают... Но глянула Флоки в лицо, улыбнулась короткой усталой улыбкой и махнула рукой:
- Ах, и не слушай меня, бабу глупую! И то ведь не зря говорится: дай боли волю - уморит...
Клык сунулся хозяйке в бок носом. Чернава потрепала пса по лобастой, крупной голове:
- Пес молодчина. Без него был бы конец козе, а может, и мне... Но как же ты нас сыскал, сокол мой, какой же тропкой тебя так вовремя привело?

 Отправлено: 23.12.11 22:09. Заголовок: Упреки, коими осыпал..

Упреки, коими осыпала его красавица, Флоки принял как дождь, мочивший его черную голову: пошумит, пошумит, да стихнет, вреда нет. Лучше пусть ручейком журчит, чем бревном скрепит; известное дело, что ворчлива баба та, которая ночью лаской обижена. До ночи у них не дошло пока, вот и отводит душу, старается.
Главное - что бранит, как своего... Ну, ничего, придет еще время.

Словно заслышав его мысли, бродившие, так сказать, вокруг да около того, Чернава опомнилась и стала вновь если не кроткою голубицей (чего от нее ждать было бы глупо), то прежней лукавой травницей, у которой на каждое слово по десять прибауток, да все с подковыркой.
Растянувшись на мху, с которого он так и не встал во время этой внезапной отповеди, Флоки смотрел на колдунью, щурясь на солнышке, осыпавшем его лицо блестками света, пробивавшегося из-за деревьев.
- И то, умаялся, ноги не держат,- отвечая одновременно и на упреки зазнобы в пренебрежении своими хворями и на ее вопрос о неторенных тропах и буреломах, через которые он, как положено доблестному герою, прорвался, чтобы найти свою милую, проговорил он. Рука нордмена погладила зеленое ложе рядом, словно приглашая ненаглядную красавицу пошептаться о секретном, ведь в ногах, как известно, правды, нет.
- Может, полечить меня требуется, рябина моя?

 Отправлено: 24.12.11 20:11. Заголовок: Еще пару дней назад ..

Еще пару дней назад Чернава бы ответила, что таких шустрых да прытких лечат суковатым поленом поперек хребта. Но теперь была она варягу невестой (или женою уже - кто знает обычаи этих варягов!). Да и самой Чернаве хотелось опуститься на траву рядом с ним да забыть о пережитой опасности - чай, не девка она, чтоб мужской ласки бояться!
Но помнила женщина, что неподалеку, за деревьями - стан белоярцев. И не дадут они потеряться бабе, искать пойдут.
Ломаться не стала, сказала просто и сердечно:
- Полечила бы я тебя, сокол мой, да времечко тому худое: схватятся наши, что меня долго нет. Возвращаться надобно, чтоб народ не баламутить.

 Отправлено: 24.12.11 21:23. Заголовок: Отказ был вполне ожи..

Отказ был вполне ожидаем, но все же Флоки почувствовать горечь; однако, напомнив себе о данном слове, он лишь лукаво улыбнулся и сел, глядя на Чернаву снизу вверх, опираясь левой рукой о примятый мох.
Широкая ладонь скользнула по краю женской одежды, задела рукав, и остановилась на тонком запястьи. Губы нурмана дрогнули, когда он спросил, вот только в изломе их на мгновение промелькнула горечь.
- Стыдишься что ли меня, красавица? А чего ж раньше молчала?

На мгновение Флоки и сам был готов был поверить в сказанное. Сомнения снова ожили в его сердце: точно ли пошла за ним травница не от того, что податься ей было более некуда, и для не для того ли глаза ее сияли обманчивой лаской, чтобы надежнее ослепить его?
А и то поглядеть, почему не стыдиться? Или он конунг во главе гордой дружины, которому платят дань покоренные соседи? Или красавец, по каким девки сохнут, чтоб нареченная сна не знала, словно мух да слепней их от него отгоняючи? Ни золота с самоцветами, ни хором княжеских, ни даже простой избы у него за душой не завелось, всего добра - лук за плечами да скамья на драккаре.
Рука нордменна соскользнула с ладони колдуньи; угрюмо потупившись, он отвел взгляд - а потом быстро поднялся, обронив скупое и твердое:
- Пошли.

 Отправлено: 24.12.11 21:37. Заголовок: - Пошли, - посуровел..

- Пошли, - посуровела и Чернава. - А стыжусь не тебя, а себя. Ежели нас с тобою в этих кустах застанут - соромно будет, прилюдно-то. А я за своим добрым именем всегда следила, знаю, что такое дурной слух: выпустят с воробушка, вырастет с коровушку... Ты белоярцев-то поспрошай: наскажут тебе, что я ведьма, что людей извожу, по ночам на метле летаю, коровам удой порчу... дурной язык узлом не завяжешь. А вот что с мужиками под кустами валяюсь - про то тебе не скажут!
Тут Чернава была не совсем права: ревнивые бабы поговаривали, что ведьма присуху наводила на их мужей. Но и лгать женщина не лгала: свои встречи с разбойничьим атаманом она в тайне держала и бабью добрую славу свою берегла, как умела.

 Отправлено: 24.12.11 21:57. Заголовок: Флоки ничего не отве..

Флоки ничего не ответил, короткими рывками разматывая ременную веревку, им же самим наброшенную на куст, чтобы удержать от побега коварную козу, послужившую причиной этой внезапной размолвки. Как назло, кожаная петля плотно обхватила кривую ветку, и лишь плотней затянулась, когда нурман попытался с силой потянуть ее; мало того, негодная ветка вырвалась из пальцев, к которым не вполне еще вернулась верная хватка, и больно хлестнув, ободрала с ладони кожу. Нортумбриец зашипел, что давишняя рысь и, снова поймав ветку, резким движением переломил ее, высвобождая ремень - но гибкая и гладкая древесина, к тому же смочившаяся кровью, вновь ускользнула, дернув и кожу и Злыдню: коза жалобно заорала, приподнимаясь на задние ноги, и слегка поддав рогами под локоть варяга.
Высоко вырезанные ноздри Флоки раздулись от ярости. Непривычный к таким делам, а теперь еще и раздраженный собственной беспомощностью, он с трудом удержался от того, чтобы не выместить досаду на ни в чем не повинном животном, но лишь глубоко вздохнул и принялся заново с терпением распутывать злосчастный поводок.

 Отправлено: 24.12.11 22:15. Заголовок: Был бы на месте Флок..

Был бы на месте Флоки кто другой - расхохоталась бы Чернава от души. Но тут ей показалось, что это ее руку ожгло болью.
- Ох, плохо, что ладонь, - сказала она озабоченно. - Ссадинка-то пустяк, да ведь ты, небось, уже и за весло садишься, неугомон заморский... Завтра разотрешь руку так, что волком взвоешь... Ну, да я тому горю помогу.
Она быстро огляделась.
- Вот хоть медуницы наберу, в кашу, в сок разотру... К утру уже и забудешь про ту ссадину. И дай-то боги, чтоб у тебя, родной мой, не было бед хуже этой.

 Отправлено: 24.12.11 22:37. Заголовок: Запоздалые речи Черн..

Запоздалые речи Чернавы не тронули нордменна: выхватив нож, прятавшийся одному отцу богов в каких складках его скромного одеяния, он одним взмахом отсек непокорную ветку и, подхватив поводок, тяжелыми шагами направился прочь от злополучного куста. Злыдня, которую он увлекал за собою короткими рывками, попыталась, было, воспротивиться, но то ли почуяв, что дело идет к скручиванию рогов, то ли с испугу, все-таки побежала на ним. Впрочем, недалеко: поравнявшись с колдуньей, Флоки просто сунул ей кожаную петлю, и направился дальше, даже не оглянувшись, чтоб удостовериться, успела или нет та подхватить беглянку.
Нож, словно живое существо, скользил в его здоровой руке: не целясь, нортумбриец метнул его в дерево - и, приблизившись, с силой вырвал из ствола глубоко вошедшее лезвие.
Вытер о ствол набежавшую кровь, слизнул остатки и крошки с кожи, а затем спрятал нож таким же неуловимым движением, каким тот появился в руке.

Белый гребень, незамеченный, выпал из-под рубашки и остался лежать на примятом лесном мху.

 Отправлено: 24.12.11 23:04. Заголовок: Чернава сузившимися,..

Чернава сузившимися, сердитыми глазами глядела вслед нареченному.
Ох, и норов! Ох, и зелье! Это что же - всю жизнь ему слова поперек не скажи?
Ладно, пускай позлится. Никуда не денется.
Почему Чернава была в этом так уверена, она и сама не знала. Просто потому, что нужен ей был этот мужчина, вот и все. Такой, как есть. А раз нужен - стало быть, ей и достанется...
"Ничего, притремся - норов к норову..."
Вслед варягу она не побежала, ничего не крикнула вдогонку. Просто глядела туда, где он исчез меж деревьев.
Из злой задумчивости ее вывел Клык. Пес ткнулся в хозяйкину ладонь, чтобы привлечь внимание, а затем сунул нос в мох.
Заинтересовавшись, Чернава сделала шаг к собаке - и сама увидела белую вещицу на примятом пласте мха.
Подняла гребень - и почувствовала, что злость и досада уходя из души.
Это ведь Флоки ей нес! Это он ее порадовать хотел!.. А пришлось с рысью воевать...
Сейчас женщине казалось, что варяг в бою отбил ее у лесного чудовища.
Нет, правда, неужели лес не спрятал бы их двоих от белоярцев, что отправились бы на поиски?..

 Отправлено: 24.12.11 23:43. Заголовок: В этих самых белоярц..

В этих самых белоярцев, что будто бы побегут искать по лесу заблудившуюся колдунью - если, конечно, Чернава не преувеличила, рассказывая о кознях и людской злобе, будто бы обращенной против нее в родном городище - Флоки, в отличии от разозлившей его зазнобы, не верил. Где это видано, чтобы хватились приблудной чужачки, а уж тем более бросились искать, коли боялись? Скорее уж подтолкнут, когда у омута зазеваешься, или глухими притворятся, когда тебя лютый зверь будет на куски рвать - дело известное, люди они везде одинаковые, что в Нортумбрии, что в Миклагарде, что здесь, в росской земле.
Так что отговоркам травницы он не то чтобы не поверил, а отнесся к ним как к обычной бабьей страшилке, вроде как к больной голове: прямо-таки среди белоярцев этих никто отродясь не слышал, чем бабы с мужиками по ночам занимаются. И дети у них, видать, родятся от честного слова, а бабы тяжелеют потому что им ветром наносит. Не иначе, поголовно тут все чародеи или подвижники, ровно как в христианских странах...
Рассуждая с собою таким образом, он не заметил, как обогнал Чернаву и ушел в сторону весьма далеко - а когда оглянулся, не приметил среди деревьев ни ее самой, ни Злыдни или Клыка. Это открытие одновременно встревожило и разозлило его еще больше: вот же упрямая, небось, еще и другой дорогою потащилась, чтоб на глаза не попасться! А, может, опять, растеряха, козу свою глупую упустила, а теперь бегает, позвать второй раз не хочет. Поскользнется и переломается баба, а то в нору провалится, или змеюга укусит. Только что коса у нее долга, а ума своего - ну ни на волос нет! И кто их вообще выдумал, этих баб?!

Своротя с намеченной дороги, в конце которой уже мерещился ему между деревьями легкий просвет, а за ним - светлые воды реки, нордмен направился обратно, хмуро выглядывая среди зелени упрямую и вздорную гардариканку. Вступать с нею в разговоры, понятное дело, он нисколько не собирался, но бросить в чужом месте, в незнакомом лесу, считал делом мужчины и воина недостойным. Ничего, доведет до росского лагеря, не убудет - а там прости-прощай, черноглазая зазноба, здравствуй, родимый драккар, надежные товарищи, да тяжелый лук. Не мальчик уже, будет с него по вечерам по чужим кострам бегать. Себе тоже надо цену знать, может, конечно, за душой ни кола ни двора, однако же в хирде будет не из последних, хёвдингов советчик, да и, невзирая на внешность свою, воин не из дурных. Мир широк, от края до края, еще, поди, половины не хожено: есть еще жаркие края, есть и север, есть и дальние заморские страны, есть Исландия и Винланд - хватило бы и на две, если не на три жизни, с него и довольно.
Так Флоки размышлял, а вернее заставлял себя размышлять про свои будущие походы, разумом еще не понимая, хотя нутром чувствуя, что теперь, с этого времени, может быть, с этого самого часа, будут они ему не в охотку, и вовсе не к радости, и то, что еще год тому назад было бы путешествием, теперь будет никак не иначе, чем бегством. И, несмотря на усталость, которую суждено ему испытать, несмотря на боль ран, на далекие звезды и поцелуи красавиц, казалось, звавших и манящих его в объятия с другого берега мира, нипочем не забудет он одинокой избушки на краю леса, дождливой холодной ночи и сияющих для него одного темных глаз.
Чувствовать чувствовал - да вот не сказал бы нипочем.

Когда меж деревьев мелькнул, наконец, знакомый силуэт (отчего-то больнехонько кольнуло сердце при мысли, когда он успел научиться отличать его среди других таких же), злость, пожиравшая Флоки, уже изрядно подвыдохлась, не в последнюю очередь потому, что нурман не вполне еще оправился от своих ран и беготня взад да вперед по лесу никак его усталости не уменьшала. А от мысли о том, зачем он опять чуть ли не бежал, Флоки только безрадостно отмахнулся. Что дело-то тянуть, ровно веревку, уж лучше одним разом перерубить, да и все. Силою мил не будешь, а крутиться вкруг бабьего подола, ровно кобель, часа ждущий, он не нанимался. Сейчас вернет пужливую бабу к своим - и до свиданьица.

 Отправлено: 25.12.11 05:30. Заголовок: Много раз прибегали ..

Много раз прибегали к Чернаве девки да бабы с просьбою приворожить добра молодца. И ворожила Чернава, а про себя посмеивалась: дуры вы, дуры! Не сумели удержать любимого ясными очами да длинной косой, так не сумеете удержать и чужими словесами...
Но сейчас мысли об ушедшем варяге так мучили женщину, так холодил кожу спрятанный за пазуху недареный гребень, что травница и сама не заметила, как негромко заговорила на ходу:
- На море Окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень. На том камени красна девка сидит, рогожу плетет. То не рогожу она плетет, а пути-дороги сплетает. Ты плети-сплетай дорожки Флоки-королевича, варяжского воина, чтоб куда он ни шел, где б ни странствовал, а чтоб все пути его ко мне, Чернаве, приводили.
В чаще ухнул пробудившийся филин.
Чернава остро глянула верх - туда, где меж облаков остро блеснул край растущей луны.
- Позрю-посмотрю я, Чернава, на млад месяц. Как ты месяц, растешь да прибываешь, чтоб так росла да прибывала любовь ко мне Флоки-варяга, а убыли ей чтобы довеку не было...
Полосы вечернего тумана свивались вокруг медленно идущей женщины. Пес, почти утонувший в тумане, щелкнул зубами, вздыбил шерсть, попятился от хозяйки.
Голос женщины, по-прежнему негромкий, окреп, стал властным:
- Сон-трава тебе в изголовье, Флоки-варяг, чтоб одну меня, Чернаву, во сне видел. Волос мой по ветру, Флоки-варяг, чтоб он мысли твои ко мне, Чернаве, привязал. Слеза моя в реку, Флоки-варяг, чтоб с каждым глоточком обо мне, Чернаве, вспоминал...
Деревья все громче, все тревожнее шумели над головой.
Испуганно взмемекнула коза - и Чернава очнулась от накатившего дурмана.
И разом замолчала женщина, горько обрадовавшись тому, что вовремя остановилась, не призвала тоску тоскучую и сухоту плакучую на варяга, в грудь его да в ретивое сердце. Любовные заговоры были жестоки, а худого для Флоки Чернава не желала...
Уже мелькали костры меж деревьев, уже доносились издали голоса словенского стана, когда Чернава увидела и без удивления узнала стоящего у ствола вяза человека.
Ни слова не сказала женщина, шла себе медленно - усталой походкой, с грустным взглядом, с опущенными руками... такая вся несчастная да печальная, что только у очень злого человека нашлось бы для нее недоброе слово...

 Отправлено: 25.12.11 12:38. Заголовок: То ли страшные, темн..

То ли страшные, темные наговоры ее, шедшие из глубины веков, от чадящих дымом кострищ, от праматери-земли, была так сильны - то ли сильнее их было что-то еще, о чем на Чернава, ни Флоки пока не подозревали, но только хирдманн, которому казалось, что сердце его уж оделось непробиваемою бронею, почувствовал, как ноги у него подкосились при виде нездешнего, словно в лунной воде отраженного женского лица.
Впечатление это было тем более сильным, что вся природа, казалось, уловив чернавину печаль, разом преобразилась: разлился по лесу от воды, словно молоко у нерадивой хозяйки, туман, замутились лесные тропы; тревожно зашептали деревья. И даже солнце, столь недавно обсыпавшее еще воина яркими своими лучами, вдруг как-то в одно мгновенье поблекло, помертвело и скрылось.
Верно говорят: день - мужская пора, женщине же от веку отпущена темная, как глубины ее души, животворная и пугающая робкие сердца ночь.

Конечно же, умные люди, которым судьба была много-много десятков лет спустя копать землю на старых пепелищах, разоряя покойные города и растаскивая могилы, могли бы оспорить понимание Флоки. Они бы поведали ему о том, что некогда, задолго до того, как тот родился, задолго до того, как мужчина стал и отцом, и кормильцам, и охраняющим мечом рода, все было с точностью наоборот - вот только нордмен, по счастью, не слыхал их поносных речей. Правда, в дальней стороне случалось ему внимать сказке об дальней стране с воительницами-бабами - но подивить этим природного норвежца, пусть и родившегося в Доре, было все равно что пытаться удивить рыбу - морем. Другое дело, что в чудесных тех странах, как врали, девки сами по себе проживались и без мужчин, а дочери бури подчиняются все же великому Одину - но в эти присказки Весть не верил. Ну, хорошо, меч в руках бабу еще можно кой-как выучить держать, и в хозяйстве она, коли припрет, одна справится - но с детями-то как быть, разве что колдовством нечистым, а от того колдовства разве хорошие люди какие могут на свет народиться? Потому непорядок и нарушение меры вещей.

Мысли о том, почему именно его, несторонника всякой темной силы, угораздило так прикипеть сердцем к колдунье, нурман гнал, словно они несли с собой заразу почище поветрия. А еще пуще гнал от себя лютый стыд, потому что заветный гребешок, что он считал сгинувшим по лесным тропам был им собственнолично наговорен - может, не так сильно и крепко, как чернавиными хитрыми словесами, но тоже вполне надежно и достаточно, во всяком случае для мужика, как известно, мало приспособленного ко всякой бытовой магии. Хирдманн сидел на нем никак не менее того времени, что потребовалось бы для пристрелки доброго лука, ни с кем не разговаривал - так было положено - и, закрыв глаза, представлял себе объект своих тайных мечтаний, стараясь даже не особо сбиваться на всякие непристойные мысли.
Правда, прядью волос, считавшихся залогом успеха в таких, прямо скажем, смешных для мужчины занятиях, он так и не обзавелся, но со всей силой полагал, что заклятие непременно подействует, едва только зазноба проведет первый раз гребнем по волосам.
Не подействовать оно просто не могло!

В общем, когда Чернава появилась между деревьев, строгая и печальная, будто только что узнавшая от вещих сестер что-то, о чем смертным знать воспрещается, его злость и уверенность в том, что сейчас он навеки распрощается с нею, начала таять, что твой туман. Однако плох тот воин, тот глава дома, да что там - тот мужик, будь он хоть колченогий да кривой, росточком с пенек и мужскою статью со стрючок недомерянный, что, раз поставив на своем, сам же от своих слов отречется. Флоки сурово насупился, выпрямился, расправил плечи и направился к появившейся колдунье с таким строгим видом, ровно отец к блудной дочери, что всю ночь пропадала вне стен отчего дома и воротилась под утро, едва держась на ногах.
Ни козу, ни собаку на сей раз он принимать на себя не стал: просто заступил словенке дорогу, не сводя с нее темного взгляда, об который можно было ушибиться, словно о камень.
И все же, как не позорно, как ни ужасно это было для его чести и для него самого, Флоки только и ждал, чтобы глупая гардариканка пожалилась и покорилась. Один взгляд, один вздох бы увидать, услыхать от нее, знать, что сожалеет она о своем отказе и о своих глупых словах - и упадет ледяная броня с горячего сердце, забьется оно и затрепещет только для нее одной, от этого для и до скончания времен.
Скажи это! Только скажи!

 Отправлено: 25.12.11 17:43. Заголовок: Чернава подняла на м..

Чернава подняла на мужчину нежный взгляд.
- Родной ты мой... Намаялся за день, отдыхать бы теперь, а тут бабу у рыси отбивай...
Подняла руку, легко коснулась лица варяга.
- Ох, как волосы-то растрепались... причесать тебя, что ли, сокол мой?
Рука проплыла к горлу, неглубоко скользнула под платье, вынула гребень, лежавший под тканью на высокой груди.
В сумерках не разобрать было искусно вырезанных на гребне диковинных зверей, но Чернава словно ладонью чувствовала, как одобрительно ухмыляются их морды...

 Отправлено: 25.12.11 22:19. Заголовок: Флоки невольно схват..

Флоки невольно схватился за грудь, за то место, где немногим ранее покоился заветный подарок, гадая: он ли утерял его, а Чернава подобрала, да не сказала, или каким колдовским, неведомым способом перетянула к себе ее колдовская душа наговоренную вещь? А, может, это другой, только похожий, не один же мастер в северных землях гребешки из рыбьей кости работает?
Но такое совпадение почему-то показалось хирдману куда более невероятным, чем то, что зачарованная вещь сама нашла дорогу к хозяйке. Только вот как поведет себя она, если ему самом этим гребнем волосы-то чесать?

О том, как найти путь в беззвездную ночь, или о том, как едят и во что рядятся люди по всему Западу, какая примета к дурной или хорошей погоде, как по следу отличить больного лося, какое дерево следует брать на плечи луку и даже как избежать яда на разгульном пиру - про то нортумбрийцу было известно отлично. Но о делах ведьм, несмотря на свои глаза, которые многие, особливо христиане, прямо в лицо ему называли бесовскими, зверобой предпочитал не соваться. Не то чтобы он побаивался черноглазую зазнобу, но, на манер того царя, что велел сыну не тревожить жену одну ночь в году (когда та оборачивалась в гадюку), считал, что бабу иногда нужно оставить в покое - пока с зубов не стечет яд, во всяком случае.
Правда, юноша умного папашу не послушал, за что и поплатился уже не памятно было, чем,- но Флоки, скрестив пальцы на удачу, надеялся, что сумеет, ежели что, оборониться от злых сил. Особенно, если дело будет происходить в теплой постели.

Но пока и до оной, и даже до сколько-нибудь теплого дома, да что там - даже просто до лагеря россов было еще достаточно далеко. Чернава же, вдруг возымевшая желание причесать его, выглядела уж слишком кроткой, а в тихом омуте, как говорят, водяных больше, чем рыбы.
Правда, немногим ранее она отказала ему в этом точнешенько так же, как сейчас не захотела лечить воина известным манером; так что теперешнее согласие было, в общем-то, знаком добрым,- однако, Флоки, еще мгновенье назад страстно желавший, чтобы травница хотя бы заговорила с ним, подобно многим властелинам, едва утвердившимся на престоле, стремился сколь можно укрепить свою непрочную власть.

- Сокол?- нарочито озираясь, произнес он с таким огорошенным видом, будто красавица-колдунья назвала его не своим именем, или же вовсе заговорила с кем-то невидимым, о чьем присутствии ее собеседник не только не знал, но и не мог никак догадаться.- Ты это кого, красавица, сейчас привечаешь? Или не узнала меня, так назовусь: меня, кобеля побитого, ты из смертных лап вытащила, да в избушке своей подлатала, да еще корила, откуда, мол, такое чудо лесное в терем мой залетело, добрым людям показать - со стыда сгоришь. Не признала в потемках-то?- не выдержав, он шагнул наперекор словенке и перехватил за поводок Злыдню, не пытаясь, впрочем, окончательно отвоевать почетное право тащить дальше упирающееся животное.

 Отправлено: 25.12.11 22:38. Заголовок: - Вот теперь вконец ..

- Вот теперь вконец признала, - смиренно отозвалась женщина. - Ежели тебе, любый мой, по норову, чтоб я тебя не соколом, а кобелем побитым величала, так только вели - я и буду. Мужу грех перечить - а ты мне муж аль нет? Может, я там, у костра, тебя неверно поняла?
Клык, почуяв, что меж хозяевами творится что-то неладное, неуверенно зарычал.
- Цыц, псина, - негромко, но жестко лязгнула Чернава. - Из шкуры вытряхну!
И тут же вновь перешла на ласковый говорок.
- Ежели у тебя еще не прошла охота с моим псом кличками меняться, так давай еще, я подожду. Кто вас, варягов, знает, что у вас на Альбионе за порядки... А когда тебе надоест самого себя хаять, так, может, пойдем костер разводить? Добрые люди ужин стряпают, а я с утра не ела. И рысь меня так напугала, что до сих пор отойти не могу...

 Отправлено: 26.12.11 00:10. Заголовок: Нашла коса на камень..

Нашла коса на камень. Флоки несколько раз приходил слышать эту поговорку от местных, да вот смысл ее он вполне понял только сейчас. Ой, не то что собаку, а и мужа за шкирку такая тряхнуть, поди, не постыдится - само собой, коли муж попадется ухватистый да покорный. Ну ровно как сапог.
Но, коли искала она себе такого, то крепко ошиблась. Может, ростом да волосом нортумбриец не взял - то не его вина, так богам было угодно - однако, и у руля в бурную ночь стоять приходилось, и принимать на грудь атаку напиравшей орды случалось не один раз. И уж с одной-единственной бабой, которую сам он нашел на краю дикой земли, и сам же пожелал взять себе в жены, чтобы выносила она в своем теплом лоне ему наследников - как-нибудь справиться собирался.

Злость, нехорошая, колючая, но от того более жаркая, толкавшая мужчин на самые безумные поступки, подступила к горлу хирдманна: повинуясь ей, он вдруг, неожиданно для себя самого обхватил ладонью голову Чернавы и почти силой притянул ту к себе, к самому лицу. Вдохнул терпкий запах, идущих от русых, словно ласкающих руку волос, не приближаясь, самому себя напоминая о сделанном обещании стеречь честь своей милой сильнее собственной чести. Не целуя, только шепча что-то неслышное, внятное заходящейся боли душе, обветренными губами вбирал ровное тепло, лившееся от дорогого лица, чуя, как ноет, будто ветер в стенах старого дома, с протяжным подвыванием его сердце.
Как тьма без просвета, как пытки, как рабский ошейник и бесконечная дорога сквозь вьюгу, когда ресницы слипаются и хочется лечь в белый снег, чтобы услышать последнюю смертную сказку смерти - вот так ему была сейчас близко стоящая женщина, запутавшая, истомившая, по капле вынимавшая кровь из сердца; ведьма, попавшаяся на лесной дороге.
- Ведьма...

 Отправлено: 26.12.11 00:35. Заголовок: Чернава замерла, чув..

Чернава замерла, чувствуя на коже жар дыхания варяга. Широко распахнутые зеленые глаза были так близко, что женщина испытала страх - но страх сладкий, истомный, овладевший каждой жилкой. Не хотелось вырываться и бежать.
Некстати мелькнула трезвая, словно чужая мысль: "Трудно с ним будет..."
А пусть трудно...
- А и ведьма, да твоя... - шепнула Чернава.
Обняла варяга, подалась лицом к его лицу - вплотную, жадно, - прильнула губами к губам...

 Отправлено: 26.12.11 01:46. Заголовок: ... Когда Чернава вд..

... Когда Чернава вдруг вскинула руки - как будто крылья лебединые за спиною развернулись, уж так хороша была она в эту минуту - Флоки едва успел крепче перехватить поводок, чтобы удержать Злыдню от очередного побега. Ох, и набегались бы они по ночному лесу за дурой-козой, которой, сказать правде, в упрямстве было до хозяйки - как от леса этого самого - до высоких берегов прекрасной Вальхаллы. И уже хирдманн набрал в грудь воздуху, чтоб указать бестолковой бабе на случившуюся оплошность - как обожгли его горячие сладкие уста ее, словно вспышкой пламени, а потому уж и забыл он про козу, и про ночь, и про близкий лагерь и свои обещания, и вообще обо всем на свете.
Нехитрая вроде бы штука - поцелуй, и не особо приличен он мужику на четвертом десятке, а поди ж ты: затянуло его, словно в тот самый омут, где пытался считать он притаившуюся нечисть, ни дна, ни покрышки. Жаром палит - не спалит, таешь - не истаешь, словно духмяный липовый мед с молоком, да еще миндаля горсть, для горечи, которую не избыть, не забыть, и только в бесконечном пути всю жизнь носить под сердцем, как кровавую рану.
Пропал ты, воин, пропал, бродяга дурноголовый, совсем пропал! Не трепать твою черную гриву ветрам в восьми концах света; не ласкать и тебе кудри дев, не смотреть в их томные очи. И зори далекие, и закаты длинные, и пение стрел, и зов рога, и рокот прибоя на нортумбрийских холмах - все это навечно затмили, заслонили алые губы, сахарные уста. И был ты раньше как вольный ветер, под чужим светлицам ночевал, сквозь щели да окна просачивался - а теперь прирученным соколом, подневольной птицей слетать будешь на знакомую руку, заглядывать в темные очи, ища ласки, не ища больше свежей крови на брани. Неспроста, видно, слова те сказаны, неспроста колдунья так тебя подзывает.
Бежать бы от нее прочь - да куда? Отравила, отведала глубину души твоей, перемешала дыхание, распустила над тобой свои косы, что крепче самых крепких кованых да верченых пут. От нее убежать можно - а куда от души своей убежишь?

- Моя,- не то повторил, а не то согласился Флоки, на миг только отрываясь от Чернавиных губ, чтобы тут же заглядеться на нее всю, тихую да ладную, словно ива у берега, окутанную слабым сиянием. Не в силах отвести взор, провел ладонью по горячим щекам, по виску, по растрепавшимся шелковым косам, понимая, что присох к ней на веки вечные, навсегда, и, сколько бы не прошло, не расплести ему свившиеся дорожки.
Своего сердца он не слышал, как будто бы с поцелуем отдал его росской ведьме, безо всяких уговоров, без пышных свадеб, просто потому, что стало тесно тому в шумно вздымавшейся груди. Снова, сразмаху, двумя руками обхватил Чернаву, прижимая ее к себе, что нашлось мочи: пусть хоть гром грянет, да молнии сожгут целый лес - глазом не моргнет.
Однако слов, которые положено говорить в таких делах и которых он понаболтал за некороткую жизнь превеликое множество, Флоки так и не произнес. Улыбаясь, уперся лбом в белый лоб, гладя на Чернаву шалыми глазами; не осмелившись коснуться рукой белой груди, снова провел ладонью по шее и произнес:
- Пойдем, что ли, костер разводить...

 Отправлено: 26.12.11 20:49. Заголовок: В первые мгновения Ч..

В первые мгновения Чернава не сразу сообразила: костер? Какой костер? Ей и без костра жарко!
Но быстро пришла в себя. Вскинула ладони к пылающим щекам, изумляясь впервые пережитому чувству: ведь не девчонка сопливая, не вчера в рубашонке бегала! Значит, это бывает и так?..
Но трезвая, рассудительная натура взяла свое. Чернава учтиво ответила мужу:
- Как велишь...
Обернулась, ища глазами козу... и весело охнула.
Злыдня была на месте. А рядом чинно сидел Клык, осторожно держа в зубах оброненный Чернавою в беспамятстве диковинный гребень.

Скрытый текст

Эпизод завершен