Соколиное знамя

Желваки играли на щеках Флоки, пока он слушал эти речи, слушал горькие жалобы росской колдуньи - и видел других людей и другую страну, и зеленоглазую женщину, что тихо плакала в изголовье крытого соболями ложа, прижимая к себе мальчика с буйными черными кудрями. Чернава ли произносила те речи, или уже доводилось ему слышать их - в другом мире, на другом языке? Испуганные, полные лютой злобы глаза, вонючие пасти, лающие: "Ведьма! ведьма!", ползучие руки, под знаком благого дела не попускающие потешиться чужой честью и чужой красотой - память это была или только пригрезилось ему при словах гардариканки.
Волосы мальчика давно уже тронула седина у висков, и два серых пятна уже легли в его бороду - и теперь опять перед ним стоит женщина с гордо сверкающими очами.

... Рука нордмена с силой сжалась на хрупком плече, с силой притягивая к нему отчаявшуюся женщину. Встань сейчас перед ним сам Один со всеми своими валькирьями, прикажи ему учинить обиду красавице-знахарке - не моргнув, самому Отцу богов бросил бы он в лицо все, что кипело в его сердце.

- Идем со мной!- через стиснутые зубы выдохнул он, близко, сжигающим взглядом впиваясь в лицо спасительницы.- Перышку птичьему не дам на тебя упасть, волком твоим перегрызу горло всякому, кто только посмеет взглянуть искоса! Кровью умоется, кто на рябину мою вздумает наточить свой нож; ясенем сплету ветки над головой, над твоим изголовьем щит повешу, чтобы не тронули тебя ни человек, ни зверь, ни сама Хель! Идем!